Долог ли путь от ведущего танцевально-развлекательных вечеров отдыха, как величали во времена развитого социализма диджеев, до человека, чье имя неразрывно связано с понятиями «трансляция» и «комментарий» профессиональных боксерских поединков? Вопрос чисто риторический. Это как спросить солнце, почему оно восходит, или надоедать вопросом воде, а почему же она мокрая?
«В детстве я хотел стать космонавтом. Однако понял, что таких, как я, не берут в космонавты, — вспоминает Юрий. – Я бы ни за что не усидел в капсуле космического корабля, а обязательно выбрался бы наружу. Какой смысл сидеть в тесной каморке, когда перед тобой рассыпаны мириады звезд, которые в одночасье падают к твоим ногам. А вообще так случилось, что я был и стал тем, кем никогда не хотел быть и стать. Я рос в развитом социализме, охарактеризованном историками как период застоя. Я видел себя юношей с пробивающимися на верхней губе усами, с лентой на груди «Выпускник». Я видел себя в военной форме, где из неразумного отрока превращался в познавшего жизнь мужичину. Я видел себя на заводе, где работала моя мама и брат. Я видел себя таким, какими были люди вокруг… и я практически готов был капитулировать… Но понял, что я никогда не смогу быть таким, как все… идите к черту… я хочу большего, чем колбаса по два сорок или водка по два восемьдесят… ».
Был ли это вызов системе? Юрий дает однозначный ответ – нет! С системой в то время бороться было бессмысленно. Можно было влиться в систему, мимикрировать. Написание песен, игра в рок-группе, доистоковое стояние у истоков клубной музыки, создание и возрождение радиостанций и финал… спортивное телевидение.
«Когда я оглядываюсь назад, я понимаю, что ничего великого я не сделал. Я никогда не считал, что та или иная работа является чем-то особенным. Да, этого раньше не делали, а я сделал… ну и что, — рассуждает Юрий. – В конце концов, мне просто достаточно было знать тогда и сейчас… Это я был первым. Это была моя первая брачная ночь. Остальные пришли позже и пользуются бэушным продуктом. Цинично? Ну, что ж… я тот еще сукин сын!»
Детство
Как принято писать о тех, о ком пишут, то в детстве маленький Юрий Михайлович, будучи еще просто Юркой, читать научился очень рано. Поскольку друзей у него не было, то лучшими друзьями для него стали книги. Как только он научился писать, мальчика понесло не только пером по бумаге, но и по жизни.
«В школе я больше всего любил изложения, точнее, возможность не столько уметь передать правильность первоисточника, сколько описать свое видение развития событий, — Юрий погружается, а затем выныривает из омута воспоминаний. — Поэтому у меня обязательно рядом с Александром Матросовым был тот, кто его в последний момент спасал от смерти, а двадцать восемь панфиловцев обязательно возвращались в расположение роты живыми и здоровыми победителями. Я никогда не думал о том, должно быть добро с кулаками или нет. Я просто по-мальчишески верил в то, что добро обязательно победит. Я очень благодарен учительнице русского языка и литературы Липовой Ирине Даниловне, которая прекрасно понимала, какой талант во мне дремлет. То, что у меня рядом с танками скачут индейцы, — не просто фантазия, а реальная потребность собрать в одном месте всех положительных героев, чтобы именно они победили плохих дяденек и тетенек. Заслуга Ирины Даниловны в том, что она сделала то, что должны делать все люди на земле — не навредить».
Желание самовыразиться привело Юрку в литературный кружок при Дворце пионеров, где он был не понят, поскольку: «… Стоим мы с папой на мосту. Он не растет, а я расту!», или «Небо синее, море синее, папа сильный, а мама красивая!» Согласитесь, не совсем подходило человеку, чьими героями должны были быть Павлик Морозов и Павка Корчагин.
Оставшись один на один со своими мыслями и возможностью быть сразу всем, Юрка и покатился дальше…
Дискотека
Все началось в 1979 году, когда я впервые попал на дискотеку, которую мой брат проводил со своими друзьями в одном из дворцов культуры Киева. Мне очень понравилось, как расставляли аппаратуру, колонки, развешивали разноцветные фонари цветомузыки, как настраивали звук и как потом все, что при свете казалось скучным, в полутьме переливалось и звучало буквально всеми цветами радуги. Это было завораживающее зрелище.
Постепенно от простого перетаскивания коробок с проводами я перешел к подключению аппаратуры. И даже самостоятельно следил за ее работой, пока брат и его друзья с таинственным видом исчезали где-то за кулисами, чтобы появиться не менее таинственными и довольными.
Первый сет, который я провел самостоятельно, состоял из двух электропроигрывателей Вега-206-стерео, которые мы с моим товарищем притащили в класс, празднуя то ли преддверие Нового Года, то ли какой-то другой праздник. Из пластинок были АВВА, Boney M, Space, Smokie, несколько дисков с исполнителями из Болгарии, Польши и ГДР. При просмотре кинофильма «Лихорадка субботнего вечера» я обратил внимание на маленький эпизод, когда диджей запускал музыку не на магнитофоне, как было принято у нас, а на пластинке. У нас как раз не было магнитофонов, а вот проигрыватели были. Дискотека прошла на редкость весело. Но для меня она стала знаковым и значимым событием. Я не помню всех подробностей, но тогда все девчонки в моем классе дарили мне улыбки. Согласитесь, что в тринадцать лет для половозреющего мальчика это было самой большой наградой.
Потом я попал в кафе «Элион», которое в начале восьмидесятых годов прошлого века было самой профессиональной дискотекой. Поначалу я был помощником, а потом стал самостоятельно вести дискотеки. Правда, от виниловых проигрывателей пришлось отказаться. Даже японские Akai безбожно тряслись от топота ног, и иголки безжалостно пилили винилы, оставляя следы не только на них, но и на наших сердцах.
Пришлось вернуться к магнитофонам, которые на то время считались самыми козырными: экспортный Каштан-203 (улучшенная версия Юпитер-203), Союз-111 и старый добрый Маяк-205. «Элион» был хорошей школой для того, чтобы научиться работать. Именно там я впервые нарушил заповедь ведущего, согласно которой он должен был после окончания композиции в тишине объявить следующую и запустить ее. Я начал соединять композиции, сначала объявлял название песни и исполнителя на миксе, а потом и вовсе перестал это делать. Был замечен и приглашен в Радянський райком комсомола Киева, где мне предложили пройти курсы ведущих танцевально-развлекательных вечеров отдыха. Закончив курсы, я получил возможность развиваться, получил свою дискотеку, которая открылась по адресу ул. Гати Тимофеевой 15, на первом этаже общежития завода им. Петровского.
Это был подвал, в котором силами комсомольцев был наведен порядок. Брат с друзьями помогли с аппаратурой, цветомузыкой, выписали слайдпроекторы. Это была самая настоящая дискотека. По крайней мере, мы сделали ее такой. Постепенно, кроме лекций, обязательно предваряющих танцы, мы ввели просмотр мультиков про Микки Мауса. Мы запускали их на диапроекторах, показывали переснятые с журналов фотографии групп и исполнителей, обложки пластинок и все то, что можно было ассоциировать с дискотекой. Здорово помогали киномеханики из кинотеатра имени Довженко, когда продававшие, а когда просто дарившие пару кадров красивой западной жизни. Постепенно у нас появился бар с горячими бутербродами, пирожными и лимонадом.
Когда мне кто-то рассказывает, как тогда было трудно заниматься дискотеками, и как запрещали крутить музыку, выдавая списки запрещенных групп, я улыбаюсь. Никто и ничего не запрещал. Списки групп и исполнителей, не рекомендованных к прослушиванию на танцевально-развлекательных вечерах отдыха, действительно были. Прилагалось объяснение, за что и почему не стоит включать того или иного исполнителя и композицию. Так, напротив имени Донна Саммер значились слова секс и эротика, группы Ds Chingiskhan – антисоветчина, KISS и 10 сс – пропаганда фашизма. Трудно было объяснить, что Донна Саммер поет о любви, а не о сексе, впрочем, как и то, что текст песни Moskaw Ds Chingiskhan совсем не имеет отношения к забрасыванию столицы СССР бомбами, а KISS и 10 сс не имеют отношения к Киндер СС и 10 эсесовцам.
Но дискотека жила, и к нам независимо от вероисповедания, как религиозного, так и партийного, приходили и веселились комсомольцы, коммунисты, беспартийные и т.п. Мы проводили празднования дней рождений и свадеб, закрытые партийно-комсомольские пьянки-гулянки и просто дискотеки.
Постепенно мы начали не просто ставить музыку, мы пытались делать что-то свое. Как только мы услышали новомодный рэп, попробовали рэповать и мы. Но это не прижилось. Людям было приятнее слышать знакомую музыку, нежели пытаться понять мировоззрение диджея и его взгляд на жизнь.
Когда началась перестройка, мы поняли, что дискотека может проходить не только с субботы на воскресенье, а еще и с четверга на пятницу, например. Мы развивались. Появились первые видеомагнитофоны, Электроника-12, началось паломничество. Магнитофон тогда стоил 800 руб. В Минске его можно было купить за 600 и заработать на этом. Я стал делать видеодискотеки, хотя качество звука, сами понимаете, было низким. Музыка, которая звучала, не имела отношения к тому, что показывали на экране. Когда мне удалось поставить видео, которое соответствовало музыке, то это произвело сильное впечатление.
Радио
Постепенно в небольшом помещении стало тесно. Я реально понимал, что тупею, делая одно и то же. Нет, было сыто и уютно, но порочный круг не позволял развиваться. С появлением видеомагнитофонов Электроника ВМ-12 дискотека дополнилась просмотром видеофильмов. Мы зарабатывали на всем, на чем могли. Переписывали музыку и видео, пробовали заниматься озвучкой фильмов, покупали и перепродавали аппаратуру. Но ощущение невозможности творческого развития заставило подняться и, бросив все, уйти в неизвестность.
Мне посчастливилось устроиться диск-жокеем в югославском городке Бачка Топола, а потом появилась возможность работать сессионным музыкантом в Венгрии, Польше, Германии, Англии, Италии.
В конце 1989 года случайная встреча в Осло со своими старыми друзьями привела меня на радиостанцию Радио Рокс. Большинство ребят проработали на интервещании и были монстрами, разбиравшимися как в музыке, так и в жизни. Поработав три месяца администратором и одновременно обучаясь науке ведения эфира на радио, я получил свое первое время — с часу ночи до четырех утра. Так из DJ JOY родился диджей Юрий Джой.
После развала Союза и распада единого Радио Рокс на сегменты Питер, Киев, Москва я снова вернулся к работе сессионным диджеем. Работал на нескольких радиостанциях в Польше и Сербии, но реально на радио я себя не видел. Мне нужен был простор, а жесткий корпоративный подход откровенно давил. И, в конце концов, кто я был… гастарбайтер среди местных знаменитостей прямого эфира.
Вернувшись в Киев, я начал работать на ГАЛА Радио, Радио Континент, Music Радио, РадиоАктивность, Радио Столица, поднимал и поднял с колен Радио Рокс Украина. Именно на последнем этапе мне и удалось реализовать все, что я хотел. Среди массового потока всеформатных радиостанций впервые в эфире зазвучала стопроцентная роковая станция с оригинальным контентом. Впервые получили возможность быть услышанными молодые группы. Были созданы оригинальные программы, которых никогда не было ранее, воспитано целое поколение диджеев, которых я сейчас слышу в эфирах других радиостанций. Но, запустив механизм, который мог работать уже без меня, я потерял к нему интерес, работая больше по привычке, нежели по желанию.
Особенно неинтересно стало, когда 26 июля 1999 года мы провели на Майдане Незалежности двенадцатичасовой рок-концерт, в рамках которого была организована первая спутниковая трансляция профессионального боксерского поединка с участием украинского боксера. Виталий Кличко, нокаутировав во втором раунде Херби Хайда, завоевал титул чемпиона мира по версии Всемирной Боксерской Организации в тяжелом весе.
Бокс
В мир бокса я впервые попал в ноябре 1992 года, когда вместе с двоюродным братом, который уже около двух лет жил в Америке, оказался в Thomas & Mack Center (Лас-Вегас, Невада). Тогда абсолютный чемпион мира в тяжелом весе Эвандер «The Real Deal» Холифилд защищал свои чемпионские пояса против Ридика «Big Daddy» Боу.
Брату удалось протащить меня в ринг-сайд, усадив на расстоянии вытянутой руки от ринга. И глядя на то, как идет поединок, получая неимоверный заряд энергии, которой была заряжена арена, я влюбился в этих парней, сотрясающих своими ударами не только друг друга, но и весь мир.
Не буду скрывать того, что я считал бокс довольно грубым и неинтересным видом спорта. В конце своей жизни первый чемпион мира в тяжелом весе по обе стороны Атлантики Джо Лоуренц Салливан сказал одному журналисту: «Сынок, в боксе нет ничего интересного. Ты выходишь из своего угла и стараешься как можно больнее ударить своего соперника. Он делает то же самое. Вот и вся суть бокса. Ничего интересного».
Салливан был неправ, а я глуп. Бокс оказался зрелищем, которое завораживало и заставляло восхищаться. Путь из Лас-Вегаса в Нью-Джерси, где и жил мой брат, был наполнен, если не желанием выйти на ринг и драться, как чемпионы, то донести увиденное до других, поделившись своими чувствами.
Два года я писал статьи, раздумывая, как же сделать так, чтобы чудо профессионального бокса увидели в Украине. Свято верил в то, что такой продукт, как профессиональный бокс, будет востребован на украинском телевидении. Ну, да… двадцать тысяч долларов и десять вечеров бокса, привезенных мною из Штатов, так и остались никому ненужными. В 1994 году стало ясно, что никаких прямых трансляций бокса по телевидению не будет. Я не подошел к этому вопросу, как к бизнесу, восприняв его эмоционально. Плата за это была жестокой. Казалось, что появиться боксу в Украине поможет только мессия. И такого не произойдет никогда.
Но это произошло. Братья Кличко, пришедшие в профи в ноябре 1996, стали тем катализатором, который запустил реакцию развития телетрансляций профессиональных боксерских поединков. В 1997 году я познакомился с пресс-секретарем Виталия и Владимира Натальей Терещенко, она тогда работала на телеканале Тет-а-Тет. Братья Кличко привозили из Германии видеокассеты с записями своих поединков. В середине 1997 года они уже были достаточно известны в Украине, но в большей степени благодаря публикациям в прессе. Как-то обсуждая с Виталием и Владимиром, с ними меня познакомила Наталья, их поединки, я в сердцах воскликнул: «Вот если бы ваши бои могли увидеть…» Виталий ответил просто: «А кто тебе мешает показать поединки?» И так началась эпопея показа профибокса… Первые походы по телеканалам были похожи на постоянные удары лицом об стенку. Руководители телеканалов или их заместители были людьми далекими не только от бокса, но и в большинстве случаев от спорта. Так что показывать то, что им было чуждо на генетическом уровне, они не то чтобы не могли, они не хотели этого делать. Ни один из телеканалов тогда не верил в то, что бокс может быть кому-то интересен.
Но, слава Богу, помог случай. На телеканале ICTV кто-то из знакомых руководства настоятельно посоветовал попробовать показать поединки. Я уже и не помню, какой из поединков был показан первым. Но это имело эффект. Я не до конца понимал, что происходит внутри самого ICTV, но процесс, как говорится, пошел.
Постепенно я влился в команду Виталия и Владимира, занимаясь именно телетрансляциями.
Первый вечер бокса, который братья Кличко и их промоутерская компания провели в киевском Дворце Спорта в декабре 1998 года, открыл нам двери в мир телетрансляций. Большинство увидели то, что увидел я шесть лет назад. Кстати, тогда спутниковой трансляцией занимался Виктор Васильевич Самойленко.
Бокс становился популярным на телевидении с большими сложностями. Если в печатных СМИ не проходило и недели без публикации, то на телевидении дела обстояли хуже. Оторванность Виталия и Владимира от Украины несколько притормаживала раскрутку. Нас проигнорировали все, кроме Первого Национального. Президент телеканала Вадим Долганов проявил мудрую дальновидность, согласившись на то, чтобы в эфире появились поединки братьев Кличко. Следующий, основной и основательный удар был нанесен, когда была сделана первая главная трансляция на украинском телевидении – бой Виталия Кличко против чемпиона мира по версии WBO Херби Хайда 26 июня 1999 года. Этот бой смотрела вся Украина, и он никого не оставил безучастным.
Можно сказать, что если Виталий Кличко проснулся чемпионом, то мы проснулись знаменитыми. Победа Виталия открывала нам двери в мир украинского телевидения, позволяя диктовать свои условия. Сейчас смешно вспоминать, но глава телеканала 1+1 Александр Роднянский, который полугодом ранее утверждал, что у Виталия и Владимира на украинском телевидении нет будущего, бежал вслед за моим разбитым автомобилем, чтобы вручить визитку и договориться о трансляции боев на его канале.
Это был день, который стал моментом истины для трансляций профессиональных боксерских поединков не только с участием братьев Кличко, но и самых лучших бойцов мира – 27 июня 1999 года.
28 июня 1999 года трансляции профессиональных боксерских поединков стали бизнесом, который требовал вложений и желал получать прибыль. Единственным человеком, который плотно занимался спортивными трансляциями, был Виктор Васильевич Самойленко. Придя к нему в офис, мы быстро сумели найти общий язык. Виктор прекрасно понимал, какой потенциал заложен в этом проекте. Но поскольку телеканалы категорически не хотели платить за трансляции, пришлось искать спонсора. Мудрость Виктора и его умение убеждать позволили нам привлечь к проекту Президента компании «Nemiroff» Якова Грибова. Другими словами, в нужном месте и в нужное время сошлись творческая, менеджерская и финансовая составляющие команды.
Украинские любители спорта получили прекрасную возможность видеть поединки самого высокого уровня, что не было дешевым удовольствием. Иногда вечер бокса стоил 30 000 долларов, а иногда цена взлетала до 80 000. Обычно за вечер транслировалось 6 — 10 боев. Но интерес к боксу был настолько высоким, что спонсоры и рекламодатели позволяли нам уверенно чувствовать себя в мире телевидения.
Не имея своего телеканала, мы не могли расширять линейку программ. Руководство 1+1 не интересовалось, что творится за рингом. Им нужен был только бой, который можно «обрамить» максимально возможным количеством рекламы. Доходило до смешного: рекламы становилось больше, а самого бокса меньше. Нас ограничивали во времени, урезая трансляции до 52 минут, и мы просто вынуждены были выбрасывать раунды и перерывы, пытаясь оставить только самое интересное. Со временем присутствие на чужих каналах потеряло смысл. Постоянные изменения в сетке вещания, претензии и трактовка каналами договоренностей исключительно в свою пользу заставили нас уйти из эфира. Бокс рассматривали как курицу, что несет золотые яйца, но вот кормить и заботиться о ней никто из телевизионных боссов не собирался.
Слава Богу, сейчас стартовал проект Поверхность Спорт ТВ, позволивший ввести в эфир целую линейку программ о боксе, начиная от трансляций и заканчивая новостийными и информационными программами. Можно ли говорить о возрождении «золотого века» украинского бокса? Поживем – увидим!
