Возможно, в Украине когда-нибудь снимут документальный фильм о том, почему нельзя бросать своих домашних питомцев по сценарию выпускницы Киевского национального университета театра, кино и телевидения им. И.К. Карпенко-Карого Кати Соловьевой. Да, Катя Соловьева не только известная радиоведущая, работающая на «Авторадио», но также – будущий сценарист. В интервью Mediasat Катя поведала о некоторых тонкостях своей профессии, о сессиях, муже, «смешинках» в эфире, любви к собакам… И, конечно же, о дружбе с Игорем Лариным, которого невозможно никем заменить, а, тем более, забыть!
Mediasat: Катя, как Вы пришли работать на радио?
Я просто всегда очень хотела сюда попасть. В детстве кто-то мечтает быть актрисой, кто-то – космонавтом, а я – ведущей на радио. И я не считала невозможным осуществление этой мечты, ведь с лет 12 работала журналистом в школьных газетах: «Пять баллов», «Х-класс» и т.д. Правда, как-то так вышло, что поступила в КПИ, но мечтать продолжала, более того, говорила об этой мечте окружающим. И вот как-то на втором курсе политеха, староста группы принес мне распечатку электронных адресов и телефонов программных отделов и департаментов киевских радиостанций. И я написала всем! В тот же день меня позвали на прослушивание на радио «Эра». Здесь мне в итоге сказали, что с таким голосом работа на радио мне не светит. Конечно, я плакала, ведь мне было только 19 лет и было так обидно!
Но на следующее утро мне позвонил Сергей Баюн с «Нашего радио», меня здесь послушали и… сразу взяли. На практике получается так, что 99% киевских ведущих начинают в регионах, а потом, набравшись опыта, переезжают в Киев. Я – коренная киевлянка, набраться опыта мне было негде, а вариант поехать куда-то, поучится и вернуться, я не рассматривала. Пришлось брать, как говорится, наглостью. Главное – получилось. Через несколько месяцев я перешла с «Нашего радио» на радиостанцию «Шарманка», на которой и проработала благополучно 10 лет, до самого ее закрытия. После этого пришла на «Авторадио», где работаю уже 3 года.
Mediasat: Чему было сложнее всего научиться?
Перестать бояться.
Mediasat: Не верится, что у Вас могла быть боязнь микрофона…
Нет, не было. Но давила колоссальная ответственность. Ведь сказанное не исправишь и не перепишешь, здесь уже как сказал, так и сказал. Также уже позже, через несколько лет, было очень сложно внезапно перейти на украинский. Я не могу назвать себя стопроцентно украиноязычным человеком, хотя язык знаю, люблю, свободно говорю и пишу. Но писать – это одно, а вот работать в прямом эфире – совсем другое. И, когда ты думаешь на русском, а нужно быстро сообразить и сказать на украинском, начинаешь «тупить». Для ведущего это и было самое страшное.
Mediasat: С чего начинали? Были линейной ведущей?
Меня отправили к популярным ведущим Саше Рассказову, Тане Волошиной, Юре Калашникову на стажировку. Сначала я слушала, записывала их подводки. Позже меня посадили в ночь с воскресенья на понедельник, и я трудилась три-четыре часа. Вот в таком режиме я проработала недельку. После чего программный директор, Вадим Смелянец, который, естественно, слушал меня и после эфиров говорил, где – плохо, а где – хорошо, рискнул поставить меня на эфир в выходные. Через пару месяцев испытательный срок благополучно закончился, а, значит, всех все устраивало.
Mediasat: Посадили за пульт?
Нет! Тогда на «Нашем радио» ведущие сами за пультом не сидели. Был звукорежиссер и через стекло – студия ведущего. Непосредственно за пульт я села уже на «Шарманке». Это была новая радиостанция с новым оборудованием и очень современным софтом, что совершенно несложно было освоить работу за пультом. Конечно, первое время есть какие-то проблемы, проколы… Но это, по сути, как габариты машины – чувствуешь ее, и все – это же невозможно объяснить. На «Нашем радио» я начала работать в декабре, а на «Шарманке» – уже с апреля. Четыре месяца – и села за пульт.
Mediasat: Как настраиваетесь на эфир?
Я поднимаюсь в шесть утра, а эфир уже в семь. Поэтому до эфира успеваю: встать, почистить зубы и приехать на работу. Все происходит уже на автомате: садишься и говоришь. Ведь у меня есть рабочий план, понимание хронологии эфира. Плюс у меня есть партнер, я давно не работаю одна. В общем, никак не настраиваюсь.
Mediasat: Как изменились требование к профессии за время Вашей работы на радио?
Мне сложно ответить на этот вопрос, потому что сейчас я не начинаю и не знаю, какие требования предъявляются на собеседованиях. Для себя я создала некую условную классификацию радиоведущих. Первая категория – ребята, которые уже по 20 лет работают в эфире. Например, Юрий Калашников, который сейчас работает на новостной радиостанции «Вести», Жорж Велюров с «Ретро FM», Соня Сотник, Аня Свиридова, Ларин. Это те люди, которые уже, в основном, работают не ведущими, а программными и креативными директорами, музыкальными редакторами. Фактически – почти топ-менеджмент, который, если хочет, сидит в эфире, если не хочет – нет.
Есть поколение нас, тех, кто пришел в начале двухтысячных. Сегодня мы, в основной массе, – ведущие утренних развлекательных шоу: Рейна, я, Таня Татарченко, Саня Дымов и прочие. Мы, к счастью, давно находимся на том уровне, когда уже не совсем ясно – мы выбираем работу, или она нас. Также есть линейные ведущие, где больше конкуренция и ниже зарплаты.
Вот и возникает вопрос – требования к какой категории ведущих? Скорее, к третьей. Уверена, что одним из главных требований сегодня является свободное владение украинским языком. А это для многих проблема.
Всегда одним из главных критериев отбора было наличие мозгов. Ведь, какой бы у тебя ни был красивый голос, но, если тебе нечего сказать – не научишь. Но и мерзкий тембр, естественно, никого не заинтересует. Украинские работодатели в сфере радио не любят очень высокие, пискливые голоса, а низкий тембр считается комфортным, бархатным и не раздражающим.
Mediasat: Вы заговорили об Игоре Ларине. Раньше Вы говорили, что Вас радует любимый муж, мопс и Игорь Ларин – лучший друг…
Да, это правда. У меня мало близких друзей. Но с Игорем мы стали друзьями, наверное, дня за три. Игорь – совершенно другой человек. У него всегда было много друзей, и все его любили. Человек не менял 20 лет работу! Это о многом говорит, понимаете? Его все обожали, объективно, поэтому я понимаю, что претендовать на звание лучшей из лучших не смогу. Но для меня Игорь был одним из самых близких друзей.
Сейчас, когда я думаю, как праздновать Новый год (а я буду праздновать, потому что не считаю, что мы должны одеть траур, лечь и умирать, это неправильно! Мы должны – воевать, помогать, работать, строить общество, но забыть обо всем остальном – нет), я остановилась на мысли, что из Киева нужно уехать. Уехать куда угодно, потому что на Новый год я видела Игоря здоровым последний раз… На эту тему невозможно спокойно разговаривать. Никто не мог подумать, что такое случится! Он ничем не болел, все было нормально, единственное – это то, что последние полгода он пахал, как проклятый. Он постоянно был занят, его невозможно было где-то застать. И к Новому году стало понятно, что он устал.
Когда мы у нас дома праздновали Новый год, и все пошли на улицу взрывать хлопушки в двенадцать часов ночи, он сказал: «Я – не пойду! Я буду с балкона смотреть!». И когда мы взрывали, кричали он смотрел на нас с балкона и было видно, насколько он устал. Многие сотрудники говорили, что заметили, что он плохо выглядит. Я же видела, что он сильно похудел… но он всегда хотел быть худым! Он всегда внешне себя держал в порядке, блюл и любил. Первого января он улетел в Дубаи, когда он вернулся, мы не виделись из-за пересменки на работе. А потом он мне позвонил и попросил выйти за него, так как он плохо себя чувствует и поедет в больницу.
Я его в больнице видела только один раз – не пускал никого, с ним были только самые родные. Потом я увидела его в аэропорту, когда он прилетел из Германии, где лечился… Где-то весной мы стали догадываться, что у Игоря не получается вылечиться. Но, когда нам позвонили и сказали, что его нет – это была полная истерика. Дополнительный ужас этой ситуации заключался в том, что на следующий день мне нужно было выйти в эфир и сказать, что Игоря с нами больше нет.
Mediasat: Наверняка далось это очень тяжело…
Я рыдала. Муж привез меня на работу перед самым эфиром, сама я за руль, конечно, сесть не смогла; я думала держаться и не плакать, но… не получилось. Я сказала, что Игоря нет, и заплакала… Тяжело, очень тяжело было это произнести. Слушатели сразу не поняли, что случилось. Осознали только тогда, когда вечером в эфир вышла передача с его стихами.
А потом Игорь всем по очереди, близким людям, начал сниться. Всем и совершенно одинаково, говоря, что у него там все очень хорошо. Потом начал сниться более широкому кругу и всем по-разному. Своей половинке он снился и говорил: «Что ты рыдаешь? Боже, успокойся!». Мне он снился типа: «Ну что там?». А мы с мужем буквально за месяц до смерти Игоря переехали в новую квартиру и сделали ремонт. Я очень хвасталась и ходила все ему с Женей показывала: а вот это я купила в IKEA (видимо, для Киева IKEA – это круто, ведь нас ее нет) и вот это в IKEA, и то тоже в IKEA. Он ходил и молча на все смотрел внимательно, так как тоже собирался делать ремонт в квартире. А потом говорит своей половинке: «Женя, пошли отсюда быстрее!».
После мне Женя рассказывает, что как только они от нас вышли и сели в такси Игорь выдал: «IKEA у нее! IKEA! Да ты что! Тьфу!» (смеется). Вот он мне и снится с таким подтекстом, типа: «Ну что? Как дела? Как IKEA, стоит?». И, кому бы он ни снился, говорит что-то свое. Есть же какой-то закон сохранения энергии, и я считаю, что такое количество энергии, которое было в Игоре, не может просто взять и раствориться. Поэтому я совершенно уверена, что где-то он живет, поверить в то, что его нет – нельзя! Я вот вам рассказываю, а мне кажется, что он где-то уехал в Занзибар, приедет и мне еще по шапке надает, прочитав интервью.
Mediasat: Как живет «Авторадио» без него?
Потеря Игоря Ларина для УМХ – огромная утрата! И «Авторадио», и всему холдингу без него сложно. Ведь он же был еще и креативным директором. Он умел работать, но ему в жизни все было надо: и веселиться, и любовь, и страсти. Он замечательный, мужественный. Но в нем, как в любом артисте, жила эдакая капризная взбалмошная дива, звезда! И не напрасно. Для УМХ – это дикая потеря, для «Авторадио»… – оно работает, оно есть, но это другая радиостанция без Ларина. У нас до сих пор есть джинглы с его голосом, что у меня вызывает иногда противоречивые чувства по понятным причинам…
Mediasat: Чему Вы у Игоря научились?
Игорь не был моим учителем в эфире. Ведь до Игоря я работала с другими людьми и по-другому, но манера ведения, конечно, осталась абсолютно его. Он никогда в эфире не шутил так показательно, это настолько глубоко образованный человек с серьезным чувством юмора, что он не выдавливал из себя шутки, он просто говорил – и это было смешно, забавно, саркастично, тонко. Вот это стремление выдавливать из себя шутку – однозначно ушло, после того, как я начала работать с Игорем. Плюс Игорь – очень вдохновляющий человек, своим примером дает понять, что при желании можно добиться всего. Работая с ним, я почти научилась не опаздывать. Ведь из-за этого всегда были страшные скандалы!
Но Игорь никогда и никого прямо не учил, не орал и не поучал. Но периодически у него были «критические дни», когда он мог просто лишь с тобой поздороваться и молча сидеть в Facebook. Позже мы выяснили, что он такой был, когда ссорился с Женей. А так – просто своим примером он давал толчок и силу окружающим работать. Ведь стыдно от того, что человек старается, а ты рядом с ним ничего не делаешь. Однозначно, научилась от Игоря интеллигентности в эфире. Правда! Хотя ей и невозможно никак научить. Но что клоунада – это не самое главное в нашей профессии, вот это – точно от него!
Mediasat: Как строится сейчас Ваш рабочий день?
Не знаю, как будет дальше, но сейчас я кроме эфира больше нигде не работаю, по крайней мере, в офисе. Я просыпаюсь очень рано, для меня это очень сложно. Конечно, я стараюсь просыпаться в 5:30, но все равно просыпаюсь в 6:00. Поэтому утро происходит примерно так: «А-а-а-а!!!» и побежала.
Mediasat: Сколько звонков на будильнике?
Очень много! Обычно штук пять переставляний на попозже, вечная истерика. Проснулась, поработала в эфире. А после эфира, если не очень спешу по делам, остаюсь в офисе и готовлю следующее утро, занимаюсь пост-промо. Вот так два-три раза в неделю я задерживаюсь в офисе. Ну а в остальное время просто уезжаю домой и занимаюсь своими делами. Правда, еще я работаю на фрилансе – все же, я остаюсь журналистом в душе. Ну и пишу книгу.
Mediasat: О чем?
Книга называется «Провинциальные рассказы». Ну, вообще-то «Провінційні казки», потому что она перешла у меня плотно на украинский язык. Это безнадежно отвратительные рассказы о животных, вот, как и погода на улице. Где-то это действительно моя внутренняя сущность. Не назвала бы я себя очень позитивной и улыбчивой. В общем, если получится издать – хорошо. Изначально, конечно, планировали. Но сейчас издательства живут в том же экономном режиме, что и все мы, так что начинающим авторам недостаточно просто все написать, отдать в печать и ждать; частичное финансирование процесса необходимо. А это сейчас для меня совсем не вовремя.
Mediasat: У Вас живет мопс Вилли, достаточно известный персонаж. Любовь к собакам как-то в эфире отражается?
Конечно. Вилли безудержно отражается во всем. Мне все время все говорят: «А вот, Катя, новость для тебя!» – и показывают информацию о собаках. Я частенько о них говорю в эфире. Я выбираю новости о собаках. И, если бы мне дали возможность, то я бы, наверное, все время говорила только о них. Но у нас, все-таки, «Авторадио» и такой возможности нет (смеется).
Mediasat: Вы – свободолюбивый человек по натуре?
Да. У меня и детство такое было – хоть и бедное, но несколько «на понтах». Мои мама и папа – госслужащие достаточно высокого уровня, правда, это уже в прошлом – возраст; так что у меня генетического страха перед руководством никогда не было, купировали в детстве, вместе с хвостом (смеется). Со мной довольно сложно работать, как говорил когда-то мой начальник, потому что я совсем никого не боюсь. Поэтому я иногда говорю о собаках, даже когда нельзя этого делать. Потом за это получаю, конечно, но – не страшно.
Mediasat: Что сегодня, на Ваш взгляд, недопустимо в эфире?
Как и всегда: отсутствие ума. А также мерзкая, отвратительная пропаганда, ложь. Недопустима тупость, жлобство, а еще нам всем в эфире пора уйти от галушек и самоваров, пародии на кумовство.
Mediasat: На телевидении не хотели бы себя попробовать?
Я работала на телевидении в юности – полмесяца на музыкальном телевидении, и в старости – полмесяца на MTV. И все! Я была на кастинге на нескольких телеканалах, но меня не берут на серьезное телевидение, а на музыкальное я не хочу.
Mediasat: Почему?
Потому что, во-первых, это слишком просто. А во-вторых, мне не интересно. Например, делали передачу, Golden Hits, в которой рассказывали о лучших певицах 90-х, самых стильных группах 90-х. Ребята, мне в 90-х было 10 лет, что я могу рассказать?! Я ничего об этом не знаю. А говорить о последних хитах… тоже не интересно! Музыкальное телевидение для меня, как продажа ювелирных украшений по телемагазину. На серьезное телевидение хотела бы, но не ведущей новостей. Работать в социально-политическом шоу или аналитической программе у меня тонка кишка, я же не доктор юридических наук, не политолог, я не могу, но хотелось бы. Конечно, на телевидении платят большую зарплату, что подкупает.
Лет пять назад участвовала в кастинге на «Интере». Прошла первый тур на телегеничность, прошла второй, где выяснялось, насколько ты боишься камеры и студии. Естественно, никто и ничего не боялся! Всего было четыре этапа отбора. В третьем туре проверяли интеллект. Режиссер мне говорит: «Катя, мы вас уже третий тур тащим, вы нам нравитесь! Но объясните, почему, когда вы разговариваете, то у вас на лице не мимика, а какой-то Джим Керри. Зачем же делать такое с лицом?». Вот это и есть недостаток – отсутствия опыта. А мы в эфире так и работаем: и руками, и лицом, полное ощущение того, что ты сидишь и разговариваешь с кем-то.
Mediasat: Что для Вас было бы сейчас интересно сделать на радио?
Я очень хочу на неразговорной – музыкальной радиостанции, как например «Авторадио», – сделать двух-трехчасовые разговорные блоки.
Mediasat: О чем?
Не знаю. Но вот есть такая мысль. Я сейчас учусь на сценариста в Карпенка-Карого (Киевский национальный университет театра, кино и телевидения им. И. К. Карпенко-Карого, – прим. ред.). И вот на третьем курсе курсовое задание – сценарий документального фильма. Тема у меня – собаки, естественно! Вот я и подумала, а почему бы не вообразить, что мы, как будто бы, снимаем небольшой документальный фильм о том, почему не надо отдавать животных в приюты. И пустить это в радиоэфир.
Mediasat: Почему решили идти в Карпенко-Карого?
Первая причина – это семейная традиция. Знаете, как у мамы уши проколоты, значит и дочке нужно проколоть. Вот так и в моем случае. У всех в нашей семье имеется два и больше высших образований или ученые степени. Я не хочу быть хуже! Плюс у меня муж – доктор наук, а еще возникают мысли, как у каждого в нашей профессии, что я не буду всю жизнь сидеть в эфире. Ведь сорокалетняя радиоведущая – это не смешно совсем, особенно в развлекательном формате. Поэтому и возникает вопрос: что делать дальше и куда идти? Когда я была маленькой, хотела стать журналистом. Но сейчас я объективно понимаю, что это профессия тяжелая, и я работать в ней не хочу, правда.
Что я умею делать? Я умею говорить, и я умею писать. Говорить – не профессия. Вот я и подумала: раз я пишу, то смогу пойти в сценаристы, копирайтеры. Кроме того, поступать было просто: творческий конкурс и собеседование. Мне сказали: творческого конкурса не бойтесь, бойтесь собеседования, а то завалят. Хм… смешно для радиоведущего. Вы представляете, чтобы нас завалили? Мне очень нравится учиться, хотя очень мешает сессия, которая длится 21 день без перерыва – с утра и до вечера. Без сессии учится было бы значительно легче.
Mediasat: Как справляетесь?
Прогуливаю иногда. Честно, первую сессию не прогуливала совсем. Но это было очень тяжело: с 7 утра и до 9 вечера без выходных. Но сейчас уже не выдерживаю, ведь я еще и работаю.
Mediasat: Как муж воспринимает Вашу работу и профессию?
Он меня другой не видел никогда. Ведь мы не так давно женаты. Нормально он воспринимает, ему нравится.
Mediasat: Не ревнует к слушателям?
Нет, это нужно знать Дениса. Я его за то и полюбила, что он совсем не похож ни на кого из моих знакомых. Когда мы познакомились, мне уже было 26 лет, и за спиной – неудачный брак. Он вообще не ревнует никогда и ни к кому. Не злится, не ругается, не умеет кричать. Это как в анекдоте: если ваш муж не пьет, не курит, не смотрит футбол и не ругается матом – потыкайте его палочкой, может он умер?! Просто Денис – это побочный продукт нашей современной цивилизации. Вот сейчас все злые, а раньше же были и злые, и добрые. Вот все доброе что было, собрали вместе и получился Денис. Он занимается своим делом, он же преподает, и это ему подходит.
Он не ревнует, скорее я его ревную к профессии, особенно сейчас. Ведь, как в анекдоте, который недавно мне рассказала наш редактор: чем хорошо быть преподавателем? Тем, что жена стареет, а студентки третьего курса – никогда. А он еще и преподает в педуниверситете… Но он у меня очень понимающий, ему нравится, что я зарабатываю, у меня нормальная зарплата, но при этом он приезжает домой, а жена – всегда здесь! Дома чистота, люблю готовить, собачка в бантике, в общем, красота и при этом зарплата в тумбочке.
Mediasat: Что самого яркого было у Вас за годы работы?
Ой! Очень много… Очень ярко из недавнего – автопробег, который мы делали в этом году на День независимости. Мы решили провести парад автомобилей в вышиванках. Сначала долго разыгрывали наклейку на авто, потом – собирали людей. Наш программный директор и отдел промо были уверены, что все пройдет вяло, год ведь не очень радостный, люди устали. А я вообще была совершенно уверена, что никто не приедет. Ведь праздник, День независимости, зачем, думаю, наш автопробег людям? А как оказалось, нужен.
В итоге собралось машин 70, и мы такой большой колонной ехали от завода Оболонь до ВДНХ (Выставка достижений народного хозяйства в г. Киев, – прим. ред.) через весь центр. Вот реально видеть такое количество машин и людей, которых объединяет не только «Авторадио», а одна общая идея, – это праздник. Правда, это было ярко! И круто! Конечно же, вспоминаются всякие проколы – это всегда смешно. Но они в основном одномоментные.
Помню, у Игоря была смешная ситуация, когда мы долгое время, наверное, с месяц, разыгрывали канистру моторного масла. И он каждое утро говорил: «канистла масра». А я уже, как в анекдотах, специально говорила: «И мы обязательно разыграем замечательный приз! А какой – скажет вам Игорь!» И он: «Канистлу масра, тьфу!». Но самые смешные ситуации – когда кто-то забывает выключить микрофон. У меня, как и у многих радиоведущих, была тоже своя история с включенным микрофоном. Но мне ничего за нее не было. Ведь руководство понимает все эти вещи, никто не застрахован от этого. А бывает такое, что просто «проглотил смешинку» и смеешься без повода.
Mediasat: Есть профессиональный рецепт, как остановиться?
Никак! Сидишь и хохочешь. Конечно, извиняешься перед слушателями, а что ж тут поделаешь?! Но людям это нравится! В нашем случае люди садятся в машину, включают радио и едут на работу не одни, а с нами. Не хочется слушать фоновую музыку? Включил утреннее шоу и вместе с ведущими хихикаешь. Веселее же!
