Ахметтелеком, часть 1

Обострение ситуации вокруг Укртелекома сыграло роль функциональной пробы для украинского истеблишмента. Самые разные персонажи затянули в унисон один и тот же простенький мотивчик. Его содержанием является нехитрая мысль: «Оставьте компанию в покое, а то хуже будет»

В конце марта, в разгар пиар-активности вокруг соглашения «4G в обмен на полмиллиарда для СКМ» перешёл в активную фазу ещё один застарелый конфликт между государством и крупнейшим олигархом страны. Руководство Фонда госимущества заявило о своём намерении добиваться расторжения договора о приватизации крупнейшего оператора фиксированной связи «Укртелеком». Через пару недель в игру вступила Генеральная прокуратура — с её подачи Печерский суд арестовал акции Укртелекома и его дочерней компании Тримоб.

Претензии органов власти сводятся к трём вопросам:

— обоснованности цены, по которой в 2013 году были приватизированы 92,79% акций Укртелекома, принадлежащие в настоящее время структурам Рината Ахметова;

— о выполнении условий приватизации Укртелеком, включая объём инвестирования в развитие компании и создание сети специальной связи;

— о законности бюджетного финансирования строительства вышеупомянутой сети спецсвязи.

Многочисленные комментаторы оказались на удивление беспомощны в изложении существа происходящего вокруг компании. Между тем существует, как минимум, одна простая и наглядная аналогия, которая позволяет объяснить на пальцах существо дела.

Немного истории

В 2004 году ушло с молотка крупнейшее металлургическое предприятие Украины, ОАО «Криворожсталь». Впрочем, молоток аукциониста в данном случае не более чем фигура речи. С помощью нехитрых трюков от участия в конкурсе были отрезаны все потенциальные покупатели кроме «Инвестиционно-металлургического союза», консорциума двух наиболее авторитетных на тот момент бизнесменов страны, Виктора Пинчука и Рината Ахметова. ИМС заплатил за 93,02 % акций предприятия 4 млрд. 260 млн. грн., порядка 800 млн долларов США, превысив начальную цену на 12%

Хищническая «прихватизация» одной из жемчужин украинской экономики стала символом режима личной власти Леонида Кучмы, зятем которого по счастливой случайности оказался Пинчук. «Отмена незаконной приватизации «Криворожстали» превратилась в мем и была включена в предвыборную программу кандидата в президенты Виктора Ющенко, основного конкурента «донецкого» клана.

После победы Помаранчевой революции занявшая пост премьер-министра Юлия Тимошенко развернула энергичную борьбу за отмену сделки с целью повторной приватизации на открытом прозрачном конкурсе.

Уже 7 февраля,  через три дня после назначения Тимошенко на должность, ГПУ внесла представление в Верховный Суд Украины с требованием отменить судебные решения, подтверждавшие легитимность приватизации. Соответствующее решение было принято Верховным Судом 1 марта 2005 года. Затем Хозяйственный суд Киева признал продажу акций «Криворожстали» незаконной и постановил вернуть их ФГУ.

18 июня Кабинет Министров принял решение о повторной продаже 93,02 % пакета акций предприятия. Согласно утверждённым правительством условиям, начальная цена составила около 10 млрд. грн., т.е. в 2,5 раза больше, нежели в 2004 году. 24 октября 2005 года состоялся повторный конкурс. Его победителем признали компанию Mittal Steel Germany GmbH, которая выразила готовность выплатить за выставленный пакет акций 24 млрд. 200 млн. грн. (4,8 млрд. долларов США), что в 2,4 раза превышало стартовую цену и в шесть раз сумму, полученную за предприятие в 2004 году.

Реприватизация «Криворожстали» вошла в историю как триумф «оранжевой команды» и одно из немногих безусловных достижений Помаранчевой революции.

В 2005 году страна получила наглядный пример того, что справедливость существует, хищничество и паразитизм могут быть наказаны, а противоправное отчуждение общенародного достояния сопряжено с реальными рисками.

Важным аспектом реприватизации «Криворожстали» стало сочетание безусловной легитимности и правовой безупречности. Пытаясь сорвать реприватизацию, представители Ахметова и Пинчука дошли аж до Европейского суда по правам человека, однако их обращения не нашли поддержки. Эта история наглядно показала, что в определённых случаях права собственности могут и должны быть оспорены в форме, безупречной даже для рыночных фундаменталистов.

Ещё немного истории

В 2011 году был приватизирован государственный монополист рынка фиксированной связи, один из крупнейших игроков в сфере телекоммуникаций ОАО «Укртелекома».  От участия в приватизационном конкурсе были отрезаны все без исключения индустриальные инвесторы, заявившие о своём интересе. Среди них стоит отметить Deutsche Telekom, Frans Telecom, Austria Telecom и Nortelecom. Не повезло и российским бизнес-группам, включая «Связьинвест», МТС и VimpelCom.

Единственным участником этого балагана стала никому не известная оффшорка EPIC в лице её украинской «дочки» ООО «ЕСУ». Она и получила госпакет акций в размере 92,79%  уставного фонда, заплатив за него 10 млрд. 575 млн. грн. Эта сумма составила примерно 800 млн. долларов США и всего на 0,7% превысила начальную цену.

Уже на этапе «конкурса» наблюдатели были единодушны в том, что речь идёт о технической сделке, цель которой минимизировать риски фактического покупателя или покупателей. Не было особых разногласий и по поводу личности счастливчиков. В 2011 году это могли быть только «донецкие». Интрига продолжалась не очень долго — в 2013 году на сцену вышел Ринат Ахметов в качестве единственного полномочного владельца ОАО «Укртелеком».

Расследования, проведённые  журналистами уже после Революции Достоинства, пролили свет на обстоятельства приватизации компании. Как явствует из документов, обнародованных Сергеем Лещенко, за EPIC стояла группа лиц, включавшая  Дмитрия Фирташа и Сергея Лёвочкина. Вопрос о нынешних собственниках компании не имеет однозначного ответа. Бытует мнение о том, в их числе присутствуют члены ближайшего круга беглого президента. Единственное, в чём можно быть совершенно уверенным, это в наличии у г-на Ахметова формализованных прав собственности на компанию.

Комментаторы и комментарии

7 апреля на сайте Liga появляется интервью, взятое Стасом Юрасовым у главы НКРСИ Александра Животовского. Большую часть интервью г-н Животовский рассказывает о деталях проекта развития 4G. Уже в самом конце, в соответствии с рекомендациями  папаши Мюллера внезапно звучит Очень Важный Вопрос:

— Сколько вообще может стоить Укртелеком? Скажите как инвест-банкир

Все в этом мире стоит 4-5 EBIDTA. Кстати, на момент приватизации Укртелекома мы шутили, что это был самый дорогой оператор на запад от Монголии. При EBITDA в 1-1,5 млрд грн актив был продан за 10,57 млрд. Это был космический коэффициент и очень агрессивна оценка. Никто бы не заплатил за него больше. Другое дело, что большая часть этой сумма была взята в госбанках и повешена на компанию.

Через неделю аналогичные месседжи озвучил ещё один инвестбанкир, популярный дилер мнений Сергей Фурса:

По данным Генпрокуратуры, есть вопросы к приватизации «Укртелекома», но эта приватизация была еще в 2011 году. Почему вопрос появились лишь через 6 лет?

— Там вопросы действительно были по приватизации. Она была непрозрачная и нечистая, все это понимают, и она была сделана за деньги, которые были позаимствованы в государственных банках. То есть там была схема. Но вопрос в другом — зачем сейчас забирать «Укртелеком», потому что он никому не нужен. Сейчас государству оплачивать те средства, чтобы получать актив, который тебе не нужен — это такой вопрос.

А зачем он Ахметову, и почему они собираются обжаловать это в суде?

— Во-первых, они не могут это не оспаривать. У них была какая-то идея, когда они формировали, возможно,  у них до сих пор есть идея, как его использовать. Просто для них это какой-то бизнес-интерес. Для государства вообще никакого интереса к «Укртелекому» нет пока. Да, там есть много недвижимости, но мы знаем, как государство управляет недвижимостью. А «Укртелеком» и его активы уже не так интересны. У нас есть мобильные операторы, и все ими пользуются. Но выплачивать огромные деньги за такой актив для государства не очень интересно на самом деле.

Ранее в правительстве говорили о возможной национализации «Укртелекома». Это первый шаг к этому?

— Я не знаю, является ли это первый шаг к этому и это очень большая глупость. Мы помним, что делало правительство Юлии Тимошенко, когда начинало эти разговоры о национализации и т.д. Это очень плохо влияет на инвестиционный климат. Во-вторых, просто тот актив не продадите лучше, он никому не нужен. Это не случай, когда «Криворожсталь» была очевидно продана нечестно. Через полгода вы сделали новую приватизацию и продали честно за огромную сумму. То другой случай. «Укртелеком» — не тот бизнес, который сейчас заинтересует хоть кого-то.

В отличие от своего коллеги г-н Фурса пошёл другим путём и повторил одну и ту же мысль несколько раз подряд. Семь раз, если быть точным.

Да что там Животовский с Фурсой, даже Сергей Лещенко «считает идею реприватизации «Укртелекома» бесперспективной, в частности, потому что для компании вряд ли найдётся более выгодный покупатель«.

Обращает внимание, до какой степени подобная риторика совпадает с тезисами, которые ещё в 2011 году продвигал небезызвестный директор Украинского аналитического центра Александр Охрименко:

«— «Укртелеком» в нынешней ситуации действительно может купить только украинский олигарх, он уже не нужен никому из зарубежных инвесторов, это однозначно, — говорит президент Украинского аналитического центра Александр Охрименко. — Если бы его продавали на пике популярности, десять лет назад, когда стартовала техническая революция и бурно развивались мобильные операторы, действительно можно было привлечь капитал из-за границы. Но время было потеряно, сегодня инвестиционная привлекательность актива очень низкая. И получается, чтобы на нем заработать, нужно сначала вложить очень много денег.»

Как любит говорить ещё один популярный аналитик «Совпадение? Не думаю!»

О цене и ценности Укртелекома

Аргументы, которые озвучивают гг. Животовский и Фурса, выглядят несколько неожиданно для людей, позиционирующих себя как профессионалы инвестиционного бизнеса.

Говорить о разумной (оправданной, справедливой etc.) стоимости актива возможно исключительно в контексте сколь-нибудь функционального рынка как системы, обеспечивающей равновесие спроса и предложения. В случае Укртелеком о рынке можно было бы говорить в ситуации полноценного конкурса, в котором участвовали бы хотя бы два-три неаффилированных  между собою игрока.

Однако Укртелеком был приватизирован принципиально иным образом. В декоративном «конкурсе» участвовал всего один участник, никому не известная оффшорная «прокладка». От участия в приватизации были отстранены все без исключения индустриальные инвесторы, заявившие о своём интересе к активу, включая таких грандов, как  Deutsche Telekom, Frans Telecom, МТС и VimpelCom.

Рассуждения про «космическую EBITDA» выглядят нелепо для тех, кто наблюдает украинский телеком хотя бы с середины  нулевых. В том же 2011 году г-н Данченко утверждал, что «такие компании, как «Датагруп», «Воля», имеют свой мультипликатор, он колеблется от 10 до 12 EBITDA». Так что ничего космического в тогдашней оценке «Укртелекома» не было.

Использовать понятийный аппарат рыночной экономики, легитимного инвестиционного бизнеса при обсуждении заведомо противозаконного отчуждения государственного имущества как минимум нелогично.  Бессмысленно говорить о справедливой стоимости актива, которая не была подтверждена открытыми торгами. Цифра в 10 млрд. 575 млн. гривен — это не стоимость актива, это сугубо номинальная цифра, призванная придать видимость легитимности преступной «схеме».

То, что произошло с «Укртелекомом», является типичным, хрестоматийным примером crony capitalism. Это преступное (имеющее признаки наличия состава преступления, ок) деяние, совершённое группой хорошо всем знакомых лиц, отметившихся множеством «инвестиций» такого рода. Самая известная из них  — приватизация «Криворожстали» в 2004 году.

Такими же нелепыми и непрофессиональными являются рассуждения о «ненужности» компании и отсутствии у неё перспектив на рынке. Будущее украинского телекома было определено ещё в конце прошлого десятилетия. Это формирование одного-двух вертикально-интегрированных холдингов, которые  объединят сети мобильной и фиксированной связи, сервис-провайдеров и другие профильные бизнесы. Эти холдинги станут центром экосистемы, аккумулируя львиную долю денег, оборачивающихся на рынке, замыкая на себя практически весь трафик голоса и данных.

Поглощение крупнейшей инфраструктурной компании, контролирующей магистральные каналы, кабельную канализацию, разветвлённую сеть доступа и другие активы, является важным элементом бизнес-стратегии любого действительно крупного игрока. Консолидация, концентрация и монополизация — ничего нового под луной. Можно и нужно обсуждать пределы возможного в подобных сценариях, но это никак не отменяет главного — тезис об отсутствии интереса к Укртелекому является ложным. Точнее, лживым.

Обращает внимание, как старательно обходят вниманием комментаторы вопрос об эффективном собственнике. В рамках либерально-рыночной парадигмы необходимость приватизации государственных компаний традиционно обосновывается необходимостью найти эффективного собственника. Пополнение бюджета рассматривается как приятный, но необязательный бонус. В самом крайнем случае считается уместным продавать госактивы за символические деньги.  Однако и в 2011-ом, и в 2017-ом годах все разговоры вертятся исключительно вокруг вопроса о стоимости компании.

Приватизация «Укртелекома» была не только несправедливой с точки зрения средств, которые выручило за него государство. Она была неэффективной с точки зрения поиска компетентного инвестора, способного обеспечить реализацию интересов общества и государства в данной сфере. Нарушения приватизационных обязательства начались ещё до подписания договора о передаче акций, зимой 2011 года. Тогда руками менеджмента компании новые собственники проводили массовые увольнения сотрудников с грубыми нарушениями законодательства. Конфликт из-за сети спецсвязи, провал многочисленных проектов кооперации с Вегой и life:), тихая смерть многообещающих начинаний — всё это симптомы комплексной проблемы, которую можно определить как неэффективность системы корпоративного управления «Укртелекома» и, шире, СКМ как его управляющей компании.

После 14 лет присутствия на рынке телекоммуникаций вопрос о компетенциях СКМ в этой области можно считать закрытым. Ни одно из начинаний компании на этом поприще нельзя назвать удачным. История life:) и Vega стали хрестоматийными примерами ошибок и провалов, возня вокруг «ММДС-Украина» и 3моб позволит, в лучшем случае, вернуть вложенные деньги. Мало того, последние годы «Укртелеком» ещё и кредитовал своих акционеров. По итогам 2015 года ЕСУ был должен фиксированному оператору более 730 млн грн. за пользование беспроцентным кредитом. Кроме того, Укртелеком является держателем облигаций ЕСУ на сумму более 160 млн. грн.

СКМ не имеет ресурсов для реализации потенциала одной из крупнейших инфраструктурных компаний страны. Проблемы, с которыми сталкивается «Укртелеком», обусловлены, в первую очередь, качеством его управления. Эти проблему невозможно решить силами менеджмента компании или государства.

Игра в поддавки

Изучение  предъявленных «Укртелекому» и его управляющей компании претензий вынуждает сделать вывод о договорном характере разворачивающегося конфликта.  Реструктуризация долгов ЕСУ перед банками, состоявшаяся в 2015 году, была осуществлена на очень жёстких условиях, под залог всего пакета акций «Укртелекома». Это означает, что у правительства и президента есть техническая возможность немедленной и безусловной реприватизации компании, без обычных процедур, включая возврат уплоченых ещё EPIC средств. Неспособность ЕСУ придерживаться согласованных условий дала властям уникальный шанс воспользоваться этой возможностью. Вместо этого органы власти начали наперебой озвучивать заведомо слабые угрозы.

Разберём подробнее одну из наиболее популярных претензий. По условиям приватизации собственники компании были обязаны построить, ввести в эксплуатацию и передать на баланс Госспецсвязи отдельную сеть специальной связи. Техническое задание, которым  был обязан руководствоваться Укртелеком, не содержало ясных указаний о том, как именно должен быть реализован физический уровень этой сети. В результате компания пошла по наименее затратному и удобному для себя варианту — действительно построенная и введённая в эксплуатацию сеть спецсвязи реализована  как виртуальная частная сеть средствами MPLS-сети Укртелеком.  Попросту говоря, она не имеет собственных физических каналов, включая канализацию, кабельное хозяйство, охрану и т.п.

Стоит отметить, что создание полноценной выделенной сети общенационального масштаба потребовало бы затрат, превосходящих всю заплаченную за компанию сумму.  Таких денег  в стране нет и в ближайшем будущем не будет ни у кого. Учитывая тот факт, что функционально сеть создана и соответствует техническому заданию, доказать неисполнение EPIC этого пункта обязательств будет маловероятно. Но даже если это получится, возникнет проблема добросовестного выгодоприобретателя в лице СКМ. Благодаря присутствию в «схеме» компании-прокладки Ахметов неплохо защищён от такого рода претензий.

Доказать занижение продажной цены на приватизационном конкурсе представляется ещё более сложным. Даже если стороне истца получится это сделать, реприватизация Укртелекома снова  упрётся в необходимость возврата средств, уплаченных за него СКМ. Мало того, малопонятные постороннему наблюдателю тяжбы между офшорками, представляющими прежних и нынешних собственников компании, вполне могут оказаться элементом защиты от попыток пересмотра статус-кво.

Происходящее вокруг  Укртелеком вызывает у наблюдателей подозрение в очередном договорняке. Его целью, видимо, является списание задолженности структур Ахметова перед госбанками при сохранении контроля.

«И в заключение…»

Изучение перипетий вокруг телеком-активов Рината Ахметова позволяет сделать следующие умозаключения:

• Государственная политика в области телекоммуникаций окончательно вернулась к парадигме обслуживания частных интересов.
• На сегодняшний день украинское государство обслуживает, в первую очередь, интересы Рината Ахметова. Этот её аспект проявлен в полной мере и является уже вполне очевидным.
• Содержанием интересов г-на Ахметова на рынке телекоммуникаций является, в первую очередь, возврат средств, вложенных в своё время в профильные активы.  В этом месте уже возможно говорить не столько об интересах Ахметова, сколько о позиции СКМ как участника рынка, управляющего его активами, но имеющего собственные приоритеты и цели.
• Для решения своих задач СКМ уделяет большое внимание инструментам публичности. Выгодные ей  тезисы озвучивают самые разные персонажи, от госслужащих высокого ранга до популярных политинформаторов.
• С телеком-активами, находящимися в управлении СКМ, связаны противоречия разной степени остроты. Некоторые из этих противоречий уже развернулись в полноценные конфликты.
• Позиции СКМ в этих конфликтах можно оценить как шаткие. Аргументы публичного характера, которые она продвигает, слабы и могут не выдержать столкновения с критикой.
• Желающих поломать г-ну Ахметову игру на рынке телекоммуникаций довольно много.
• Для рынка телекоммуникаций большим облегчением стал бы выход СКМ из профильных активов, неважно,  с деньгами или без них.
• Вопрос вопросов звучит так: останется ли вакантным освободившееся место?

Читатели спрашивают: как сам автор относится к вышеописанным безобразиям? Автор руководствует несложными правилами. Например, если хочется плакать, надо плакать. Если плакать по каким-то причина нельзя или не получается, надо смеяться.

Поэтому  «дєвушки ридають, матроси сміються. Мєсто встрєчі ізмєніть ніззя, бл#дь!«