Достаточно часто работа начинающего специалиста начинается с фразы: «А теперь забудь все то, чему тебя учили в университете». Каких практических знаний и навыков не хватает сегодня киношникам? Почему в Украине нет коммерчески успешных полнометражек? Изначально Mediasat собирался поговорить с оператором, режиссером, продюсером и автором учебного курса по созданию независимого кино «Rebel Filmmaking» Игорем Рябчуком именно об этом – учебных программах для кинематографистов и дефиците знаний. Однако в итоге речь пошла и о многих других, очень интересных вещах: маленьком пабе в Каннах, где по ночам можно перезнакомиться с коллегами со всего мира и выстроить планы о будущем сотрудничестве, о съемках зомбо-фильмов, роли НЛП в кинопроизводстве, почему хороший руководитель иногда выглядит немножечко сумасшедшим, операторском «Оскаре» и многом другом.
Mediasat: Игорь, в чем, на Ваш взгляд, главная проблема нашего неуспешного коммерческого кинопроизводства? Вопрос в общем специфическом подходе к созданию кино или не хватает знаний, умений, навыков?
В общем подходе. У многих украинских кинематографистов он таков: в Украине кино не может и не должно быть коммерческим. А мой курс посвящен тому, чтобы люди понимали: арт-хаусное кино без машины производства коммерчески успешных фильмов нормально существовать не может. ОК, ты снял кино, вышел с ним на фестиваль. Дальше что? В индустрии от этого ничего не изменилось. Никто не начал вкладывать деньги в кинопроизводство. Сегодня никто не будет инвестировать в кино, чтобы иметь возможность на фестивале пройти по красной дорожке. Да, когда-то были времена, когда такие истории были возможны. К нам приезжал Александр Гордон и рассказывал, как в России кинематографисты пришли к олигархам с предложением: «Хочешь пройтись на кинофестивале по красной дорожке и пообщаться с Софи Марсо? Гони пять миллионов!» И там кинематограф пошел. А у вас, говорит Гордон, «лохов» меньше и они беднее. Я понимаю, что в Украине никто денег давать на кино пока не будет. Хотя я неисправимый оптимист по жизни. Причем действительно неисправимый (смеется).
Mediasat: А как же попытки Госкино раскачать рынок кинопроизводства?
Работать с финансированием Госкино, с невозвратными инвестициями, с точки зрения развития рынка считаю, не имеет смысла. Это так же расслабляет, когда получаешь деньги и понимаешь, что их не нужно возвращать, нужно только отчитаться, на что ты их потратил – это не выход.
Mediasat: Хорошо, каким может быть выход из этой ситуации?
Сейчас моя задача – помочь развитию независимого кинематографа, небольших групп фильммейкеров, которые могли снять кино с минимальным бюджетом, отправить на кинофестиваль, чтобы оно прошло там в official selection, а потом прийти к продюсеру и сказать: «Вот это мы сняли почти без денег. Номинировались, нас показывали. Давайте средства, и мы снимем еще лучше». И в этом – конечная цель моего курса «Rebel Filmmaking» – сгенерировать таких людей, которые могут что-то делать с нулевым бюджетом, чтобы показать, что они это могут делать профессионально. Родоначальником направления «rebel filmmaking» был Роберт Родригес, который снял свой первый фильм за семь тысяч долларов, но, после успеха картины, попал в Голливуд и бюджет его следующей картины составил уже, по-моему, семь миллионов. Таких примеров было несколько. На мой взгляд, для Украины это – чуть ли не единственный выход, чтобы запустить производство коммерческого кино.
Фактически нам нужно стоять в одной сетке с голливудскими фильмами, и, если у нас сценарий артовый, реализация творческая и монтаж любительский, картинка слабая, – мы не выдерживаем конкуренции. Соответственно, нам нужно иметь сценарий, картинку и монтаж на уровне голливудских. Притом, что бюджеты – далеко не голливудские. Нужно научиться снимать картины их уровня за четверть, максимум – за полмиллиона долларов. Причем чтобы они выглядели хорошо, имели успех у зрителя и окупились в прокате. Сегодня у нас ни один частный инвестор не даст денег на «полный метр», потому что нет ни единого примера успешного прокатного фильма, созданного в Украине.
Mediasat: Чему практически полезному учите Вы?
Программа сегодня у меня одна – курс Rebel Filmmaking, в котором мы рассматриваем от и до процесс съемки фильма с минимальными затратами. Я не хочу уходить полностью в образование, так как тогда не хватает времени на практику – съемки проектов. В рамках этого учебного курса уже состоялось восемь «выпусков».
Сценарий, свет, звук, режиссура, психология управления коллективом – все, что нужно для понимания полного цикла создания фильма и грамотного управления процессом. Причем, если это сценарий, то разбираем его создание, начиная с лог-лайна, синопсиса и заканчивая готовым продуктом. Причем мы в ходе практики из случайного словосочетания создаем полноценный сценарий фильма. Обращаем внимание на важность пре-продакшна для улучшения качества кинопроизводства.
У нас ведь очень часто на съемочной площадке все ищут себя. Режиссер ищет какие-то свои варианты по наитию: «А давайте попробуем так? А вот так?». В ходе поисков он делает кучу дублей, в том числе – актерские дубли, в общем, этот процесс может затянуться надолго. Оператор ищет себя, гоняя команду осветителей перетаскивать огромные приборы туда-сюда. Перетащили – не нравится, и бригада из восьми человек тащит прибор обратно. А время идет, смена началась. Через пять часов приходит продюсер и говорит: «Ребята, скоро рассвет, может быть, все-таки, начнем снимать ночную сцену?» А пока режиссер, оператор ищут себя, все остальные сидят, курят и ждут, когда можно начать работать. Потому, что никто не делает качественный пре-продакшн.
Mediasat: Получается, нужно учить, в первую очередь, продюсеров?
Да всех нужно учить, одновременно.
Mediasat: Аудитория курса – киношники или те, кто только хотел бы попасть в кино?
И те, и другие. Иногда выпускники вузов снимают намного хуже, чем ребята – самоучки. Для крутого результата этим самоучкам просто нужны базовые знания, систематизация всего процесса кинопроизводства. Почему команда, работающая на съемках фильма, такая большая? Каждый знает по чуть-чуть, но хорошо. И вместе это – работает. Во всяком случае, в Голливуде. У нас взяли из советских времен ту же схему. Есть осветители, которые знают, как работать со светом. Есть звуковики, дольщики и так далее. Осветители не знают, как монтировать фильм, например. А в съемках малобюджетного проекта нужно обходиться минимальным количеством специалистов, режиссер, оператор должны знать и понимать весь процесс, от начала и до конца. Теоретически полными знаниями о процессе производства фильма должен обладать линейный продюсер. Но институт линейного продюсирования у нас совершенно не развит, этому не учат. Творцов учат, но продюсированию процесса – фактически нет.
Mediasat: В линейные продюсеры, насколько я понимаю, чаще всего идет кто-то из команды со съемочной площадки или кто-то из актеров.
Да, в этом – то и проблема. Или это киношник, который мало понимает в менеджменте, или менеджер, который ничего не понимает в кино. И то и другое одинаково плохо. Это либо знание и навыки и отсутствие мотивации, или мотивация при отсутствии необходимых знаний и навыков. Менеджменту команды тоже нужно учиться. Часть занятий на курсе посвящены именно психологии работы с людьми, азам НЛП. Я учился НЛП у Френка Пьюселика, который является одним из основателей данного направления. Так вот, у НЛП испорчена репутация, хотя изначально, по словам Френка, эта технология создавалась как win-win. Мы знаем, что от взаимодействия двух людей либо они оба выигрывают, либо оно прерывается. У нас же это превратили в win-lose. Я выиграю от этого взаимодействия. А что будет с тобой – не имеет никакого значения. И это испортило имидж технологии НЛП у нас. Я стараюсь учить людей понимать психологию коммуникаций в целом. Как добиваться своей цели так, чтобы другой человек также добился своей цели. На той же съемочной площадке все хотят одного: снять хорошее кино. Но здесь очень важно уметь этот посыл и свою позицию донести до других участников процесса. Например, режиссер общается с актером. Актер искренне хочет хорошо играть. Но, если режиссер не понимает, как общаться с актером, не умеет толком поставить задачу, то будет конфликт, крики, ссоры, они переругаются и ничего хорошего из этого не выйдет.
Моя задача – дать азы менеджмента, понимание того, где и когда может произойти раскол в коммуникациях и как этого избежать во имя достижения общей цели. Как дорасти до состояния, когда ты человеку делегируешь полномочия и ставишь задачу, и он идет и все делает корректно, так, как ты хотел.
Mediasat: Есть ли в программе нюансы, связанные с конфликтологией и коммуникациями именно в творческом коллективе? Мы все знаем фразу о клубке единомышленников. Тем более, что в кино может еще и усталость накапливаться. Когда проект длится шесть месяцев, год, два. Люди тесно общаются по 12-18 часов в сутки шесть дней в неделю.
Как ни странно, нет большой разницы, творческий это коллектив, или нет. Подход к менеджменту, управлению персоналом, единый. Здесь нужно понимать, какой это тип личности, что движет человеком, его мотивацию. В творческих коллективах просто чаще встречается определенный типаж людей. Но, зная все типажи, вы понимаете, как к кому найти подход. Хороший руководитель со стороны может выглядеть немножечко сумасшедшим: сейчас он говорит с человеком с одним настроением, интонациями, лексикой, а потом обращается к другому, изменив полностью свое настроение и манеру общения, речь. Понаблюдав за ним некоторое время, вы подумаете: это – больной на голову человек, у него настроение меняется каждые пять минут. Но при этом все счастливы и все достигают нужного руководителю результата. На самом деле хороший руководитель – это человек, который умеет идеально быстро подстроиться под подчиненного и поговорить с ним на понятном для него языке. Конечно же, я не ставлю перед собой задачу выработать у слушателей программы нужные навыки и умения в рамках курса. Это утопия. Но я показываю, в каком направлении нужно копать, куда развиваться, чтобы достигнуть нужного результата.
Mediasat: Сколько длится курс?
Три месяца, двенадцать занятий. Четыре занятия – теория и восемь – практика, когда мы учимся писать, снимать и так далее. Как ни странно, этого достаточно, чтобы дать азы. Чем отличается мой курс от занятий классических? Я бла-бла-бла не очень умею. Информация очень плотная. Если человек пропустил одно занятие, ему будет очень сложно втянуться. Если два – ему можно дальше не ходить на занятия вообще. Особенно если это человек, который был далек от кинематографа. При этом у меня около 70-80 процентов слушателей – те, кто в итоге в кинематографе не работают, отпадают.
Mediasat: Вы считаете, что такой процент – это нормальный показатель? Почему так происходит?
Эти слушатели учебный курс проходят до конца, но за время обучения понимают, что кинопроизводство – это не так весело, как им казалось раньше, это – очень сложная работа, которая требует огромного количества специфических знаний и навыков. Ты не просто взял камеру и пошел снимать, тебе нужно перелопатить такое количество информации и столько раз обжечься, что не все к этому оказываются готовы.
Наверное, в этом функция курса в том числе – отфильтровать тех, кто настроен на «хи-хи и ха-ха» и подготовить тех, с кем можно дальше работать. С одной моей ученицей, например, мы сняли короткометражку, которая была в Берлине на Berlin Short film festival. Были в Каннах на Short Film Corner. Туда попасть легче, чем в official selection, куда попасть крайне сложно, и где всего девять фильмов. В этой программе более тысячи фильмов, но в прошлом году были представлены от Украины всего двенадцать проектов, десять из которых – от Госкино и два – которые я снимал.
Mediasat: А западные учебные программы изучали?
Когда-то я учился на онлайн-курсах по визуальным эффектам и кинематографу fxphd.com. На этих курсах на тот момент училось всего три человека из Украины – я, мой коллега Леонид Карачко и коллега с «1+1» Михаил Славов , которого Леонид на этот курс пригласил. Больше – никого. Эти курсы частично выплывают на торрентах, и их оттуда все крадут. Но самое ценное здесь – не уроки, а общение с преподавателями и студентами. Мы, благодаря этому общению, поработали над несколькими американскими, австралийскими и другими короткометражками. И даже – над культовым американским сериалом «Red Dwarf», делали для него некоторые графические спецэффекты. Причем все это были коммерческие заказы. Было очень поучительно с точки зрения опыта и понимания того, как западные коллеги структурируют свою работу. С тех пор я больше настроился на работу с иностранцами.
Кроме того, если говорить, что не устраивает в нашем кинопроизводстве, я все время спорю со «старой школой», которые говорят, что нужно снимать «за жизнь», отображать самые сложные и тяжелые стороны нашего бытия. В советские перестроечные времена по телевизору говорили, как у нас все хорошо, а андеграундные режиссеры снимали «чернуху», и это имело смысл. Сейчас никто не скрывает, какова наша реальность. И люди хотят ходить в кино, чтобы отвлечься от негатива.
Mediasat: Поучившись на тех курсах, посмотрев на их подходы к образованию, вы, наверное, иначе структурировали и свою учебную программу? Они как-то повлияли на ваше видение того, как и чему нужно учить?
Есть выражение World is а remix. И у меня мой курс – это тоже ремикс. Я не могу сказать, что курс – авторский полностью. Я по чуть-чуть собрал все то, что считаю полезным и правильным. Все то, что работает для меня. В каждом правиле и книге есть тонкие моменты, когда ты понимаешь, что автор не очень ориентируется в данном конкретном вопросе. Зато его хорошо описал другой автор. Все основано на англоязычной литературе, курсах и опыте работы с иностранными командами. Я не хочу сказать, что у нас совсем категорически плохо. Но до их уровня нам далеко.
Mediasat: Существуют ли еще какие-то киношные профессии, которые существуют на западе, и которых у нас в списке съемочной группы нет?
Честно говоря, не задавался этим вопросом серьезно, но наверняка есть. Но у них ведь даже к названию профессий подход совершенно другой. У нас – режиссер-постановщик. У них – Film Director, человек, который управляет, дает направление.
У нас оператор – это оператор. У них – Director of Photography – режиссер фотографии. Это такой же важный человек, как и режиссер. Потому что работа хорошего оператора – постановщика – это когда вы звук выключили, не слышите ни единой фразы, но переживаете те же эмоции, что и те, кто смотрел фильм со звуком. Здесь – нервничаете, здесь – страшно, здесь – свобода, унижение, возвышение и так далее. У нас много глазастых ребят, которые могут выстроить красивую картинку, но не могут выстроить историю. Одна картинка смотрится красиво. А стык в стык – не понятно, что именно они хотели там сказать. Просто набор красивых фотографий. В этом смысле очень обидно за оператора – постановщика Роджера Диккенса. В этом году он номинировался на «Оскар» уже двенадцатый, по-моему, раз. Он из тех, каждый кадр у кого что-то значит. Жаль, что его работу пока не оценили.
Mediasat: На Западе тренд – снимать в последнее время все больше ужасов, триллеров, катастроф. Вы не обращали внимания на то, сколько таких, мягко говоря, не позитивных и жизнеутверждающих фильмов на том же ex.ua?
Я спокойно отношусь к ужастикам, потому что для меня это – стеб. Я люблю массовое кино, экшн, приключение. Но с профессиональной точки зрения ужастики – достаточно легкий жанр. К такому фильму относительно легко написать сценарий, его достаточно несложно снять и продать на какую-нибудь VoD-платформу. Это – набирающее популярность направление. И реальный способ монетизировать независимое кино.
Mediasat: Возвращаясь к теме Каннского кинофестиваля. Как все происходило? Вы ездили представлять свои картины?
Да, я там побывал, после чего многие шоры с глаз спали, конечно. Short Film Corner – это как кинорынок короткометражного кино. Здесь нужно самому забронировать себе показ в одном из залов, завлечь людей, чтобы они пришли посмотреть ваш фильм. После этого вы имеете право написать у себя в афишке, что фильм был показан на Каннском кинофестивале. И никого уже не волнует, какой это был зал, на двенадцать или на четыреста человек. Главное – он был показан в Каннах.
Mediasat: Вы как-то кооперировались с другими украинскими участниками?
Отношение было прекрасным везде, кроме украинского павильона. Мы приехали с ученицей, зашли в украинский кинопавильон и почувствовали такой холод, что было даже как-то дико. Просим: положите наши флаерочки фильмов, пожалуйста? Ответ: нет, у нас нет места. Даже просто положить несколько флаеров. Поэтому мы общались и проводили время больше в других павильонах.
Mediasat: От этого общения впечатления иные?
Там снялись шоры. Ты туда едешь с заложенным в нашей стране еще с советских времен ощущением, что мы никому не нужны, мы такие бедные и несчастные родственники. Туда приезжаешь – и общаешься с людьми. Конечно, есть специальные места, отели, вроде Majestic, где собираются самые крутые продюсеры. А есть бар, он называется La Petite Majestic . Его нет ни на одном флаере фестиваля, но все его знают, информация передается из уст в уста. Нам, например, о нем рассказали болгары: «Как, вы не знаете La Petite Majestic?! Все, вечером туда идем». В десять часов вечера приходим, видим маленький такой пивной бар, в котором собралось около ста человек, кто-то внутри, кто-то – на улице, но не то, чтобы так массово, как говорили. А к часу ночи– все вокруг было забито, больше тысячи человек заполонили все пространство вокруг, весь квартал, во все четыре стороны от перекрестка, все общаются. Там можно встретить кого угодно: продюсеров кинофестивалей, режиссеров, иногда даже звезд. И вот ты общаешься с ними и понимаешь, что все возможно. Им не важно, откуда ты. Есть проект? Да, пожалуйста, давай думать! Границ нет. Мир кинематографа становится такой маленький.
