В среду, 21 января, в парижском пресс-клубе прошла презентация созданного этим летом информационного телеканала Ukraine Today. Этот медиа-ресурс входит в холдинг «1+1», принадлежащий олигарху и губернатору Днепропетровской области Игорю Коломойскому. Является ли этот проект аналогом российского Russia Today, и с какими трудностями приходится сталкиваться журналистам в контексте конфликта на востоке Украины? На эти и другие вопросы RFI отвечает генеральный продюсер телеканала Татьяна Пушнова.
RFI : Как возникла идея создания телеканала «Ukraine Today»?
Татьяна Пушнова : Идея возникла в начале 20 14-го года, когда мы поняли, что украинская позиция не представлена в международном информационном пространстве, у нас нет своего международного голоса. И нашу позицию очень тяжело донести до международного сообщества. Этот год был большим подъемом социальной активности, люди начали включаться в общественную жизнь и поддерживать друг друга, армию, беженцев, тех, кто остался на оккупированных территориях. И для нас это был социальный проект в помощь нашему государству, чтобы выжить в тех условиях, в которых мы оказались. Где-то в марте, когда началась аннексия Крыма, мы поняли, что без этого проекта мы не сможем – это проект, который защищает и нас, в том числе, граждан Украины. Мы решили сначала сделать сайт, потом организовали дебаты внутри компании и решили, что все-таки это будет телевидение и интернет-проект. Уже в июле мы получили украинскую лицензию на вещание и в августе вышли на спутник Hot Bird, запустили телевизионную версию нашего проекта, и в сентябре запустили сайт.
Название телеканала «Ukraine Today» похоже на название российского государственного канала «Russia Today», и невольно возникает сравнение. Является ли «Ukraine Today» антитезой «Russia Today»?
Наше название – это «дружественный» троллинг проекта, от которого мы взяли вторую часть названия. И, в принципе, смотря на наш контент, можно легко понять, что «мы – не такие». У нас нет цели реагировать на пропагандистские месседжи, которые звучат на государственных российских телеканалах. Наша цель – показывать то, что на самом деле происходит в Украине и в регионе. Нас также очень интересует восточноевропейский регион – Польша, страны Балтии – который, как и мы, не имеет международного голоса. То есть, у них есть какие-то непопулярные англоязычные ресурсы. Мы бы хотели превратить «Ukraine Today» в платформу, на которой можно найти информацию не только про Украину, но и про страны Восточной Европы. И про Россию, в том числе.
Игорь Коломойский предложил название?
Это был длительный процесс. У нас было много вариантов. И, в конце концов, было принято решение – «давайте уже это – и все». Потому что мы бы никогда не договорились из-за названия.
Нет опасения, что это будет восприниматься, особенно здесь – на Западе, как пропаганда, но украинская?
У нас много опасений по поводу названия, но пока это больше привлекает внимание к нам, чем мешает. Люди включаются. Мы рассчитаны на интересующихся людей – не на mass market, а на тех, кто задает вопросы, кто ищет больше информации. И такие люди нас включают, понимают, что мы – не «Russia Today» и продолжают смотреть.
Воспринимается ли «Ukraine Today» как инструмент обороны от российской пропаганды?
Разные люди воспринимают этот проект по-разному. Я его воспринимаю, как возможность рассказать правдивую историю о своей стране. Ту историю, которая сейчас происходит, ту историю, которую мы видим каждый день, как она разворачивается. Есть люди, которые предъявляют нам претензии, что мы недостаточно пропагандистские. Есть люди, которые предъявляют нам претензии, что мы слишком пропагандистские. Каждый воспринимает этот проект по-своему. Моя цель, цель команды, с которой я работаю, чтобы мы не отходили от журналистских стандартов и показывали то, что происходит, как можно приближеннее к реальности.
Есть ли у вас съемочная группа в России?
Была.
Что с ней случилось?
Весь контент, который мы используем для своего канала, — это контент «1+1». Этот телеканал имеет очень большую сеть корреспондентов по Украине, в том числе, и за границей – у них есть корпункты в Берлине, в Москве, в Вашингтоне. Мы используем их материалы у себя. И у нас был сильный корреспондент в Москве – она жила там до всей этой ситуации, три или четыре года. В Москве она снимала квартиру вместе со своей подругой. Сначала ее лишили аккредитации, потом ее не пускали на какие-то события, потому что у нее нет аккредитации. Конфликт нарастал. В какой-то момент она уехала в отпуск и взяла с собой тапочки и два платья. И к ее соседке пришла ФСБ и сказала «вы знаете, у вас хорошая работа здесь (она не журналистка), хорошая должность, а вы знаете, что вы живете по-соседству с радикальной националисткой и что у нас есть на нее виды». То есть, они начали давить на соседку в то время, как наша корреспондентка была в отпуске. И редакция приняла решение, чтобы Маргарита не возвращалась в Москву. Она приехала в Киев после отпуска со своими тапочками и двумя платьями, и так она в Москву и не ездит.
Вы привели пример с корреспондентом в России, у которой возникли там проблемы. Были ли какие-то другие примеры того, что «Ukraine Today» или журналистам холдинга мешали работать в России? Вас смотрят же в России?
Да смотрят, но мы не ориентируемся на Россию. Если бы мы хотели ориентироваться на Россию, мы бы вещали на русском языке, в первую очередь. Наша аудитория живет в других странах. Что касается проблем, первые телеканалы, которые выключают на оккупированных территориях – это украинские телеканалы «1+1», Пятый канал и дальше варьируется. У нас нет вещания в Крыму и на оккупированных территориях. Угроза жизни и здоровью членов семьи у нас существовала для всех журналистов, которые работали в Донецке и Луганске. У нас в Донецке было две журналистские группы, а в Луганске одна. Им пришлось выехать оттуда не только самим, но еще и вывезти оттуда семьи. Они до последнего там жили, у них была позиция, что мы будем тут сидеть до конца, пусть они что хотят с нами делают. Но, в конце концов, дошло до того, что начали угрожать их жизни. Мы практически насильно их оттуда вывезли. Сейчас мы стараемся работать – у нас по всей линии фронта работают журналисты. И мы получаем информацию от наших коллег, которые остались на оккупированных территориях, пользуемся их информацией, они нам ее поставляют анонимно, потому что, как только люди там узнают – я имею в виду «ополченцы», сепаратисты – когда узнают, что человек сотрудничает с «1+1», ему приходится тоже убегать.
Есть ли проект создания русскоязычной версии «Ukraine Today»?
Есть у нас такой проект. Это, в первую очередь, для тех граждан, которые живут за пределами России. Их достаточно много, и у них тоже нет объективного источника информации, который они бы получали из региона, который им интересен. И наша основная цель – запустить русскоязычную версию в этом году. Мы бы очень хотели это осуществить.
Есть ли планы выйти на французский рынок?
Есть, да. Но мы сейчас во Франции доступны со спутника, у всех, у кого есть «тарелки», могут его принимать дома, но таких людей очень мало. Поэтому мы ведем переговоры с кабельными операторами для того, чтобы войти в кабельные сети.
На английском языке?
К сожалению, у нас нет возможности в каждой стране вещать на том языке, на котором говорит страна. Пока наш контент будет английский и, я надеюсь, мы запустим до конца года русскую версию.
Каков бюджет телеканала?
Я не могу на этот вопрос отвечать, это коммерческая информация.
Насколько господин Коломойский, которому принадлежит этот телеканал, холдинг «1+1», влияет на редакционную политику?
Он вообще не влияет на редакционную политику. Все задают этот вопрос. Я лично видела его один раз. Он встречался с редакцией последний раз в самое, наверное, тяжелое время, которое было у нас в жизни нашей редакции – это был конец января прошлого года. Когда на Майдане начали убивать людей. Он приехал в Киев, собрал редакцию и сказал, что мы все делаем правильно, он никак не будет влиять на нас, и что мы должны продолжать быть такими, какими мы были всегда. Это был единственный раз, когда мы с ним виделись. Какого-то другого общения у нас не происходит, и какие-то другие люди тоже мне не говорят, что мне давать в эфир, что – нет. Потому что этот проект – он сам по себе. Для него это не проект политический, который несет какие-то его личные интересы. Это социально важный проект, это его такая благотворительность.
Я так понимаю, и национальный тоже, потому что это все-таки в интересах Украины, чтобы голос Украины был услышан на английском языке и был представлен в международной медиа-среде? Насколько государство вовлечено в этот проект? У меня возникает этот вопрос в связи с недавно созданным так называемым «министерством правды», как принято называть теперь в журналистской среде Министерство информационной политики. Очень много было полемики на эту тему, какие у вас отношения с этим ведомством?
Отношений никаких. Отношений с государством у нас тоже, практически, никаких нет. Мы при поддержке министерства иностранных дел организуем наши события за границей – они помогают нам собрать украинское сообщество в тех местах, которые мы посещаем, и, в общем-то, и все. Других каких-то отношений нет. Если вы спрашиваете о моем личном отношении к этому министерству, оно очень негативное, как и отношение большинства моих коллег.